За внешней стабильностью российской экономики накапливаются внутренние перекосы.
Высокие расходы бюджета, жёсткая денежная политика и продолжающийся военный цикл создают позднюю фазу кредитного цикла: рост долгов опережает доходы, резервы сокращаются, а структура заимствований становится всё более уязвимой.

Период 2025–2026 годов – окно максимального риска за последние 15 лет. Даже небольшой шок может спровоцировать цепную реакцию неплатежей.

1. Кредитный рынок: от перегрева к торможению

Пик цикла.
В январе 2025 года рост внутреннего кредитования достиг +19,1 % год к году – максимум за 15 лет (CEIC). Но реальные доходы при этом почти не менялись: деньги обслуживали старые долги, не создавая новый рост.

Замедление.
К осени 2025-го импульс иссяк. По данным Банка России, в сентябре корпоративные кредиты выросли лишь на 0,7 %, а потребительские даже сократились на 0,1 %.
ЦБ ожидает, что по итогам года прирост розничных портфелей не превысит 
1–4 %, против двузначных темпов в 2023–2024 годах.

Общий долг.
На 1 июля 2025 года совокупный долг бизнеса и домохозяйств составил 163,9 трлн ₽ (≈79 % ВВП), из которых 47,5 % приходится на корпоративный сектор.
Нагрузка на доходы населения остаётся высокой, а процентные платежи бизнеса выросли на 58 % за год.

Качество кредитов.
Просрочка в рознице выросла до 5,7 % (≈2,1 трлн ₽), а в бизнесе – до 4 %.
Ипотечные кредиты с задержкой 90+ дней – 0,9 %, автокредиты – 4 %.
Финансовая система сохраняет видимую устойчивость, но фундаментально стала более хрупкой.

2. Процентные ставки и монетарная политика

В 2024–2025 годах ЦБ боролся с инфляцией, доводя ставку до 21 %.
С июня 2025-го регулятор начал смягчение – к октябрю ставка
снижена до 16,5 %.
Но кредит остаётся дорогим: беззалоговые потребительские займы
стоят 30 %+ годовых, что ограничивает спрос и ликвидность.

3. Плоская кривая доходности

Доходность 2-летних ОФЗ – 14,67 %, 10-летних – 14,97 %.
Спред всего 0,3 п.п., что является классическим сигналом «позднего цикла».
Рынок закладывает ожидание замедления экономики и возможного снижения ставок.

4. Бюджет и резервы

Дефицит бюджета.
За январь–июль 2025 года – 4,9 трлн ₽ (2,2 % ВВП).
К концу года при сохранении тенденции дефицит может превысить 6–10 трлн ₽, то есть около 5 % ВВП.

Национальный фонд благосостояния.
На 1 сентября 2025 года объём НФБ – 13,14 трлн ₽ (5,9 % ВВП),
из них ликвидная часть – 3,93 трлн ₽ (1,8 % ВВП).
Фактически именно она финансирует дефицит – и при текущих темпах может быть исчерпана к 2026 году.

5. Вероятность кризиса: математическая оценка

Логистическая модель:
P_c = 1 / (1 + e^{-(α + β1·ΔY + β2·G + β3·C)})

При текущих параметрах (ΔY = 0,3 п.п., G = 19,1 %, C = 47,5 %)
P_c ≈ 0,985, то есть вероятность кризиса около 98,5 %.
Даже при более мягких предпосылках – вероятность не ниже 90 %.

📍 Это самый высокий уровень риска со времён кризисов 2008, 2014 и 2022 годов.

6. Триггеры риска

• Рост невозвратов и волна банкротств.
• Падение экспортных доходов при слабой нефти.
• Растущий дефицит и сокращение резервов.
• Истощение ликвидной части НФБ к 2026 году.

7. Что может смягчить сценарий

• Жёсткий банковский надзор и стресс-тестирование.
• Фискальная консолидация – отказ от неэффективных расходов.
• Постепенное снижение ставки при контроле инфляции.
• Разгосударствление и конкуренция как источник нового роста.

Заключение

Экономика России вошла в позднюю фазу кредитного цикла.
Рост долгов и бюджетного дефицита при истощающихся резервах создаёт напряжённый баланс между видимой устойчивостью и скрытой нестабильностью.
Модель показывает: вероятность кризиса в 2025–2026 годах остаётся экстремально высокой (≈97–98 %).
Но кризис – не приговор: при грамотной политике и структурных решениях сценарий можно смягчить.

Вопрос в том, успеет ли система адаптироваться – или мы снова увидим цепную реакцию, как в 2008, 2014 и 2022 годах.